— Уже на третьи сутки ареста меня привели на разговор к замначальника изолятора, — рассказывает Надежда. — Он мне сказал, что я ещё не раз могу попасть в ИВС за то, что полезла в эту историю с Украиной. И предложил сразу отказаться от голодовки. В процессе разговора многократно искуша́л меня печеньками, предлагал накормить. Но я отказалась. Ответила, что если бы не объявляла голодовки, то попадала бы под арест по несколько раз в месяц. Ведь силовики боятся нести ответственность за мою жизнь.
— Вы уже не в первый раз объявляете сухую голодовку. Как всё прошло сейчас?
— Несколько ночей я не спала. Пока могла ходить, ходила. Медленно двигалась, держалась за перила. Потом сидела. Это было состояние высококонцентрированной боли. Ещё я постоянно держала окно открытым. Было уже не важно, могу ли я заболеть. Важно, что шёл кислород и не чувствовался запах курева из других камер.
— У вас нет мыслей уехать из России? Сейчас многие покидают страну.
— Я смотрю на это с ужасом. Я против отъезда. Держусь за эту землю. Грош цена всем моим заявлениям, если они разобьются о жёсткие столкновения с государством. Пока я всё равно продолжаю стоять на своём.
— Как себя чувствуете сейчас?
— Почти совсем не ем. Пью компоты и соки. Меня забирали из ИВС единомышленники. Подарили мне цветы. Вот сейчас они стоят у меня в квартире. Похожи на тюльпаны. Разноцветные такие.
— Что вы думаете по поводу российской «спецоперации» в Украине?
— [Цитата, которую Роскомнадзор может расценить как дискредитацию российской армии].